Автор: Голубому коту
Бета: Потыкайте мне публичной))

Фэндом: One Piece
Персонажи: Гарп/Дадан, Эйс, Луффи.

Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Романтика, Ангст
Предупреждения: OOC
Размер: Мини, 2 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
История морем выбранного и морем отвергнутой.
Одинокому острову посреди океана соленые воды на протяжении многих веков даровали свое благословение и защиту. Тяжелые волны взрастили пищу, приветствовали каждую новую жизнь, с трепетом провожали каждую уходящую, брызгами орошали отвесные скалы, пологие берега, достойных людей. Море нельзя было не любить. Пред морем нельзя было не трепетать.

Тем сильнее выделялись необычные рыжие косы и презрительно сощуренные в сторону моря карие глаза. Малышку Дадан волны отвергли. Если она плела рыбацкую сеть, та всегда рвалась. Если выходила рыбачить на лодке, та всегда тонула. Если принималась готовить рыбу, та всегда подгорала. И многие назвали ее неуклюжей и недостойной. Но глупцы не имели понятия, как ночами, стирая кровь в пальцы, она с трепетом подносила морю дары, умоляя принять их. А бесконечная лазурь оставалась глуха к дочери земли.

Иным был Гарп. Океан обожал рыбацкого сына, даруя ему все, о чем тот только не попросит: богатый улов, защиту от бурь, удачу в делах. В голубых глазах схоронили свои тайны морские пучины, поэтому еще в детстве он поклялся море сохранить и сберечь, навеки связав с ним свою жизнь. Лучшие красавицы, достойнейшие матроны окружали его своим вниманием, но тот оставался глух к чужим ласкам. Огрубевшее от резкого ветра в столь юном возрасте лицо знало лишь терпкие да соленые поцелуи волн.

Между ними не было ничего общего. Тем страннее казалась окружающим их трепетная близость. Пока юные принцессы белили лицо молоком и мягчили кожу медом в надежде ухватить хотя бы мимолетный взгляд, Гарп добродушно смеялся над воинственностью Дадан и с удовольствием расчесывал рыжие локоны, перехватывая их в хвост тонким кожаным шнурком.

Старейшины деревни только дивились необычным отношениям, а самые мудрые сочувственно отводили взгляд. Не нужно было гадать, куда заведет обоих эта надломленная связь. Сын моря с волнением ожидал восемнадцатого дня рождения, чтобы поступить в морской дозор. Дочь земли все чаще пропадала в горных лесах, надеясь однажды забраться в такую глухую чащу, чтобы больше никогда в жизни не увидеть кромки воды.

Мужчина покинул деревню в свой первый восемнадцатый рассвет, целуя обнаженное плечо спящей в его постели уже женщины. Океан снова спас свое дитя, вбирая в себя чужую тоску, заглушая мерным гулом ее звонкий голос, затмевая своими отблесками искры карих глаз, стирая солеными брызгами робкие поцелуи и прикосновения. Даруя человеку не покой, но спасительное забвение.

Дадан же оросила своей скорбью вековой лес, желая проклинать море, желая ненавидеть его. Но водная гладь хранила сердце дорогого ей мужчины, поэтому она всего лишь утерла постыдные слезы и пообещала себе смириться. Отрезала длинные косы, сожгла старое платье, обула тяжелые сапоги и заставила руки не дрожать, поднимая тяжелую дубину.

Вскоре защиты рыжей разбойницы пришли просить люди, подобные ей – морем отвергнутые. Она не отказала никому. Жизнь в чащобе, в маленьком домике протекала в многочисленных потасовках, смехе, тяжелой работе и шумных пирушках. Иногда до их глуши доходили некоторые сплетни, старые газеты, обрывки чужих разговоров. Из них Дадан и узнала о Золотом Роджере, о том, что Гарп стал самым молодым в истории морского дозора офицером, об их противостоянии.

О том, что он женился, женщина узнала только спустя несколько лет после самой церемонии. Когда Гарп выпросил, наконец, у своего начальства небольшой отпуск и с гордостью носился по всей деревне, представляя жителям свою очаровательную жену с младенцем на руках.
Дадан так и не решилась выйти из тени деревьев, до самого вечера наблюдая за счастливой парой.

Многие годы спустя она с некоторой отстраненностью заметила, что отросшие волосы из ярких рыжих окрасились тусклым медным, что ее фигура теперь напоминает пивной бочонок, к которому она так любила прикладываться в последнее время, что сжатые кулачки из острых превратились в пудовые. Дадан равнодушно оглядывала себя в зеркале и кривовато ухмылялась звонкой девчушке, что так любила колотить ладошками по спине единственного друга, если тот начинал смеяться над ней слишком заразительно.

Тогда же пришла весть о казни короля пиратов, о присвоении Гарпу звания вице-адмирала, а спустя несколько месяцев он самолично появился на пороге их жилища.

Это был как удар обухом по голове. В сильном, властном, уверенном в себе мужчине не осталось ничего от вечно ухмыляющегося и временами довольно романтичного подростка, чей образ Дадан так и не смогла схоронить в земле. Но и таким Гарп притягивал. Море все также жило в нем, владея его думами, волей, сердцем, хотя в глубине зрачков уже поселились первые отголоски усталости, а черные волосы прорезала ранняя седина. Согласившись сберечь чужого ребенка, Дадан с ужасом осознала, что теперь они будут встречаться довольно часто, а краешком сознания попыталась представить, насколько сильно колется его борода в поцелуях.
Спустя пару месяцев, она выкуривает свою первую сигарету.

Их отношения совершенно не похожи на те, что были раньше, но в эти годы они больше, чем когда либо, похожи на семью. Воспитание Эйса, а затем и Луффи давалось тяжело. Точнее не давалось никак. Рыжая бандитка чувствовала этих детей. Они были столь юны, но море уже расцеловало их спящими и навеки украло у нее. Дадан знала, чем все закончится, но все же была женщиной и не смогла не отдать им всю себя без остатка.

А Гарп иногда оставался на ночь и привычно перебирал пальцами медные кудри, все еще сохранившие былую мягкость. Это уютное молчание между ними и отражение луны в пиале с саке – одной на двоих - было дороже всякой призрачной страсти и былых поцелуев.

Океан отнял у этой женщины всех дорогих ее сердцу мужчин, но она была не в обиде. Укрепляя сердце, разбойница проводила своего второго сына в открытое море, даже не пытаясь пожелать ему удачи. Да и к чему морем избранному благословение дитя земли?
Бесконечные водные просторы владели тремя целыми сердцами и еще одним, разделенным между этими тремя.