До переезда в Японию Тикара Дин считал себя японцем. Проведя все свое детство в Америке, он всегда чувствовал сильную привязанность к Японии, подогреваемую тем, что проводил там каждое лето. «Моя мать не отказалась от японского гражданства. Она отдала меня учиться каратэ, с детства я ходил в японскую школу», – рассказывает он.

Напротив, родившийся и выросший в Британии Тоби Канэцука до переезда в Японию ощущал себя британцем: «Я никогда не был в Японии до того, как приехал сюда на год учиться в университете». Однако с относительно раннего возраста Канэцука знал о своей национальности: «Моя японская по отцу фамилия резала слух. И ни для кого не было секретом, что мой отец занимается айкидо». Временами Канэцуке приходилось сталкиваться с разными оценками своей национальности – от безобидных стереотипов до расистских выпадов, но это было нечасто, ведь Лондон многонациональный город.

Даже будучи сыном американца, родившись и возмужав в США, Дин припоминает отдельные конфликты на почве расизма: «Временами мне давали почувствовать, что я отличаюсь от всех, как будто я не был американцем». Приезжая в Японию каждым летом, он чувствовал, что отношение к своим корням менялось: «Я стал гордиться своей национальностью и происхождением. Мы с матерью провели генеалогическое исследование и выяснили, что наша родословная восходит к княжескому роду острова Кюсю».

Переехав в Токио, Канэцука заинтересовался своим происхождением и особенностями культуры, которую он не особенно знал, когда рос. «Но я по-прежнему твердо ощущаю себя британцем», – говорит он.

Имея некоторые знания о Японии, Дин очень рассчитывал после переезда в Иокогаму влиться в местное общество: «Однако среди коллег это оказалось не так-то просто».

Канэцука и не питал особых надежд по этому поводу, он был наслышан, что человек, родившийся и выросший за пределами Японии, воспринимается скорее как иностранец: «Возможно, это особенность всех современных столиц, таких как Нью-Йорк, Париж и Лондон. Трудно сказать, изменится ли что-нибудь в ближайшие десятилетия, когда станет больше рождаться детей в смешанных браках».

Начав жить в Японии, Дин и Канэцука столкнулись с повышенным интересом, вызванным их внешностью и способностью говорить по-японски. «Многие люди с удивлением всматривались мне в лицо, по-видимому, поражаясь тому, что я хорошо говорю по-японски», – рассказывает Дин. По словам Канэцуки, после выяснения того, что он наполовину японец, к нему начинали относиться как к иностранцу.

И Дину, и Канэцуке, и многим другим в аналогичной ситуации бесчисленное множество раз приходилось отвечать на вопрос «Вы хафу?» или просто «Хафу?» (Прим. пер. хафу-полукровка; от англ. half – половина). «Если бы каждый раз, спрашивая об этом, мне давали по 100 иен, я бы разбогател», – говорит Дин. За этим несложным вопросом следуют другие, часто довольно личного характера: кто из родителей иностранец, как они познакомились и так далее.

«Обычно, узнав, что я наполовину японец, всех охватывает любопытство. Они спрашивают, кто из родителей японец, где я вырос, как научился хорошо говорить по-японски и тому подобное», – рассказывает Дин. По словам Канэцуки, японцам обычно интересно, к какому «виду хафу» он относится. «Под этим подразумевается, насколько я знаком с японской культурой», – поясняет он.

По мнению Дина, в зависимости от ситуации иногда бывает выгодно подчеркнуть свое смешанное происхождение, а иногда лучше стараться не выделяться среди окружающих. «Работая в ресторане, я старался слиться с остальными. С другой стороны, работая в языковой школе или переводчиком, смешанное происхождение выгодно выделяло меня», – рассказывает Дин.

Как и большинству людей, живущих в стране, где они не росли, Канэцуке пришлось постараться, чтобы приспособиться к местным правилам. «Я не хочу, чтобы меня воспринимали как 100% японца, потому что это не так. Временами очень даже выгодно не выглядеть как коренной японец», – полагает он.