Хизер направила взгляд на клетчатый паркет пола и попыталась вспомнить, что же ей такое приснилось. памяти были только какие-то обрывки, которые рвались, стоило за них покрепче схватиться. Рельсы... Гудок... Ничего особенного – стандартный фирменный кошмар Хизер. Но она была уверена, что минуту назад он ей не казался банальным. Так бывало всегда... всегда, когда её одолевали страшные сны.

Ладно, проехали. Хизер оглядела остатки своего скромного пиршества. Пустая коробка из-под корейской лапши – отец всегда с неодобрением относился к её увлечению корейской кухней, говорил, что рано или поздно она заработает себе язву, - окрошки белого хлеба да стакан молочного коктейля. Вовсе не тот рацион, который может вогнать в сон, но вот она умудрилась. Хизер попыталась представить себе, как она выглядела со стороны, когда спала в окружении всех этих неповторимых предметов, озарённая к тому же багровыми лучами солнца. Наверное, конченой идиоткой.

Она потянулась, разминая затекшие мышцы. Пора оклематься и отправиться в путь. Она хотела вернуться домой до того, как стемнеет – иначе отец будет волноваться о ней. Он всегда был одержим её безопасностью. Когда Хизер исполнилось шестнадцать и она уже могла отлучаться от дома по собственному желанию (к её чести, она никогда не горела желанием злоупотреблять этим правом), отец настоял на том, чтобы она ходила на курсы по самообороне. Курсы Хизер прошла успешно, но отца это успокоило ненадолго.

Да он и сейчас наверняка себе места не находит, подумала Хизер. Хорошо бы позвонить ему прямо сейчас, сказать, что я еду домой.

Да. Так будет лучше всего. Хизер встала и пошла к выходу. Напоследок она бросила взгляд на окно, увидела краешек солнца, начинающий тонуть в розовом тумане, и поняла – до темноты ей уже не успеть.

Глава 3

Хотя отец был писателем детективных романов, сама Хизер никогда не увлекалась подобными вещами - наверное, потому, что природа и так наградила её таким «третьим глазом», что плохой сыщик отдыхает. И пожилого мужчину, который следил за ней, она вычислила почти сразу.

Мужчина был облачён в длинный коричневый плащ, полностью скрывающий под собой его грузную фигуру. На голове была странная шляпа с узкими полами – нечто среднее между сомбреро и панамой. Лицо мужчины выглядело усталым и измождённым, а щеки заросли суточной щетиной – похоже, прошлой ночью ему не удалось как следует выспаться. Если это было так, то Хизер могла ему только посочувствовать. Добро пожаловать в наш клуб, старина.

Когда она выходила из закусочной, мужчина сидел на скамейке в холле торгового центра и делал вид, что читает газету. Тогда он никаких подозрений у неё не вызвал. Хизер безразлично скользнула взглядом по его грязным ботинкам, рассеянно подумала, что, должно быть, он сегодня преодолел немалое расстояние, и пошла дальше. Её мысли крутились вокруг предстоящего разговора с отцом. Не то чтобы она волновалась, просто с детства не умела разговаривать по телефону. Всё общение с её стороны выливалось в сплошное: «Да. Нет. Да. Спасибо. Пока». Отец прекрасно понимал эту её проблему и по телефону особо лукаво не мудрствовал.

Покидая холл, Хизер краем глаза заметила, как мужчина встал, деловито поправил плащ и начал двигаться за ней. Но и тогда она не придала этому особого значения – подумаешь, понадобилось человеку куда-то сходить. Может, ему понадобилось пополнить запасы сигарет или ему просто приспичило. А может, его поезд на походе. Благо вход в метро на расстоянии вытянутой руки.

Один раз – случайность, два раза – совпадение, но три раза – уже система. Когда тот же самый мужчина попался в поле зрения Хизер в третий раз, где-то в её голове зазвенел тревожный колокольчик. Опуская монетку в щель автомата, она украдкой наблюдала за преследователем. Тот, похоже, уже понял, что его обнаружили – во всяком случае, не стал убегать или прятаться, просто часовней высился за спиной и открыто пялился на неё. Хизер стало неудобно под его тяжёлым взглядом. Она почти физически чувствовала давление на область между лопаток. Пришлось подавить в себе желание бросить телефонную трубку к чертям и вернуться в людное место. Вместо этого она набрала номер, с силой надавливая на резиновые кнопки с номерками.

Услышав в динамике голос отца, она оживилась:

- Папа? Это я.

- Хизер? – отец старался сохранить спокойный тон, но он никогда не умел скрывать свои эмоции. Сквозь простые слова пробивалось огромное облегчение. Легко было представить, как он сидит в полудреме перед телевизором, думая об одном: куда же запропастилась дочь? что с ней? Голубоватое сияние экрана, бормотание диктора, назойливое жужжание мухи над головой. Взгляд отца то и дело проскальзывает к часам, висящим на стене... и по мере того, как стрелки делают один оборот за другим, ему всё труднее становится вслушиваться в новости канала Си-Эн-Эн. Ещё час – и в полицейский участок Эшфилда поступил бы экстренный звонок.

– Ты в торговом центре? – спросил отец.

- Да, - ответила Хизер, нервно скашивая глаза налево, в сторону преследователя. Тот никуда не делся. – Извини, что я не позвонила раньше, понимаешь, просто...

Отец рассмеялся:

- Ну-ну, Хизер. Ты давно уже не семилетняя, я не могу требовать от тебя отчитываться за каждый шаг.

Разве, папа? У Хизер касательно этого было своё мнение, но она решила попридержать его при себе. Наверное, нужно было как-то отшутиться, но, как обычно, в голову не лезли никакие мысли. Гори ты в аду, Александр Белл.

Молчание показалось отцу подозрительным. Он осторожно спросил:

- С тобой всё в порядке?

- Думаю, да, - улыбнулась Хизер. Отец в своём репертуаре. – В-общем, я сейчас еду домой, так что в скором будущем жди одну персону. Ах да, - спохватилась она, - я не купила ту вещь, о которой ты просил. Разобрали всё.

Под «той вещью» подразумевались очки минус три. Отец в последнее время жаловался, что его старые очки, которые он носил три года, начинают мутнеть, и ему трудно разобрать текст в книгах. Были неприятности и с набором текста на машинке. Для писателя это было смерти подобно. Сегодня утром он попросил Хизер купить ему новые очки. Собственно, потому она и зашла в торговый центр. Тут она бывало редко, ей не нравились места со столпотворением людей.

- Ничего, - сказал отец. – Думаю, дня два-три старые очки выдержат.

И опять неумение скрывать чувства. От мембраны телефона повеяло огорчением. Хизер немедленно захотелось побежать в другой торговый центр и купить там то, о чём он просил. Хороша дочка, которая ленится преодолеть два квартала ради отца. Наверное, так бы она и сделала, если бы уже не пообещала отцу скоро вернуться. Её охватил острый стыд.

- Я... я завтра же куплю, - пролепетала она.

Может, отец и не умел прятать собственные чувства, но на понимание чувств других людей он был мастер:

- Хизер, ты только не волнуйся об этом, ладно? Ну подумаешь, очки. Хорошо?

- Хорошо, - тихо ответила Хизер, чувствуя, как её наполняет чувство безграничной благодарности. Господи, что бы она делала, будь у неё вместо отца кто-то другой. Страшно подумать – она оказалась бы совершенно одна в этом мире... в мире, которого она всегда сторонилась и боялась.

Не надо думать о плохом, Хизер. Накликаешь беду.

- Я буду тебя ждать, - сказал отец откуда-то издалека. – Будь осторожна, о’кей?

- О’кей.

- Я люблю тебя, Хизер.

- Я тебя тоже, папочка.

трубке раздались короткие гудки. Но Хизер простояла ещё минуту в тёплой истоме любви, отрешённая от всего, что происходило вокруг. Ей казалось, что она ни о чём не думает. Но она, конечно, думала – думала об отце, о том, какой он у неё хороший... но это не были обычные мысли. Их нельзя было чётко сформулировать, скорее они напоминали разрознённые облака из невысказанных слов и чувств. Такое с Хизер случалось довольно часто – она с головой уходила в себя и полностью переставала воспринимать мир. Наверное, она не очнулась бы от своих грёз, даже если бы рядом грохнула пушка.