Триста лет тому назад правительством издан был указ, которым повелевалось, чтобы все до единой кошки в столице, содержавшиеся до того на привязи, были освобождены от веревок и содержались на свободе.

И вот разные Бути, Михэ, Тама, Кома, которые до этого были привязаны за шею к столбам, были отвязаны в силу указа и получили свободу. Рады были они необычайно. Они прыгали от радости как дети. Когда наступала хорошая погода после продолжительного дождя, не позволявшего никуда выйти и побегать взапуски друг перед другом, старались выскочить на свободу. Они залезали на заборы, взбирались на кровли. Теперь они могли делать что хочется. Более пожилые и степенные устраивали на сушильнях приятельские пирушки, понатащив туда рыбы, самого лакомого для них кушанья. Молодежь, более живая и предприимчивая, устраивала на широком лугу игрища, гоняясь за бабочками, забавляясь игрой в мяч. Везде и повсюду в это время кошек было полным-полно. Они прямо-таки забрали все в свои руки и чванились необычайно, разгуливая с горделивым видом, задрав кверху нос и вытянув вверх, как палка, свой длинный хвост: «Мы-де не кто-нибудь, а всесильные кошки и пользуемся особым вниманием у правительства. Нам предоставлено повсюду жить на свободе. Попробуй кто-либо только коснуться кончика наших ушей, сейчас же разорвем мы его вот этими самыми, своими когтями. Распростирайся в страхе ниц перед нами и сметай пыль с кончиков наших усов».

Да, поистине это было хорошее время для кошек, лучше его уже и не было. Но для кого не было оно хорошим, так это для крыс. Крысы, исконные враги кошек, не любят и боятся их. Заслышав только кошачий голос, они уже начинают дрожать и замолкает их писк «тцю, тцю, тцю». И теперь, когда эти ненавистные им кошки стали бродить на свободе и разгуливать повсюду, крысам пришлось быть особенно бдительными и осторожными. Съежившись, забились они по чердакам, на дне водостоков, по грязным норам. Добывать пищу стало невозможным. И только по временам, когда очень уж начинал донимать голод, пробирались они потихоньку в кухню или какой-нибудь шкаф; но если только попадались на глаза кошке, то тут им приходил и конец. Житья не стало крысам совсем. И достать какой-нибудь ломтик сушеного моти или кусочек свечи стоило риска жизни. Невтерпеж стало крысам. И вот как-то ночью, когда люди и кошки заснули глубоким сном, собрались они все в одном амбаре на совещание, чтобы обсудить и решить, как же быть им дальше. Из среды их отделилась пожилая уже, умная на вид крыса. Взобралась она на самый высокий из ящиков и, окинув взглядом все собрание, начала держать такую речь: