Название: Не хочу... так!
Автор: Luminele
Бета: Кокоро
Фендом: Loveless
Пейринг: Семей/Нисей
Рейтинг: РG
Жанр: энгсти-флафф
Предупреждение: АУ, жуткий ООС >___<

Нисей захлопнул за собой дверь, задернул щеколду и чуть не упал от резко нахлынувшего облегчения, лишь в последний момент поймав тонкими пальцами край раковины. Бойца мутило. Перед глазами плясали мириады звездочек, в носу щипало, к горлу то и дело подкатывала тошнота.
— Ненавижу! Ненавижу его! — прошипел Акаме своему насупившемуся отражению с изломанными от боли бровями и перекошенным в язвительной ухмылке ртом. — Да как он вообще мог такое сказать?!
Нагнувшись к раковине, Нисей искренне надеялся, что его, наконец-то, вырвет и тогда ему может быть полегчает, но... желудок ни в какую не желал расставаться с пищей, несмотря на все старания юноши. Чертыхнувшись, Акаме оставил это бесполезное занятие и начал стягивать с себя одежду, бросая ее на пол. На сердце было мерзко, пусто и одиноко. Слова, брошенные Семеем с издевательской улыбкой на лице, выжигали душу изнутри, заставляя ее корчиться в агонии. Юноша дернул ручку, включая душ, и заполз в ванную, подставляя свое тело под упругие струи. Я подарю тебе ушки только тогда, когда ты станешь лучшим из Бойцов...

«Ну что за глупости?! Разве так можно? — возмущенно думал юноша, до крови закусывая губу и до побеление костяшек пальцев сжимая кулаки. — Выходит, что да. Можно. Только... уже не нужно, — обессиленно прислонившись к холодной кафельной стене и при этом даже не поморщившись, он тяжело вздохнул, закрывая глаза. - Да и как может быть нужной самопродажа? Ты мне — я тебе. Деловые отношения, основанные на взаимной выгоде. Только... при этом... никакой любви». На ум почему-то пришла сцена из далекого детства, когда он еще играл в фантики. У чужого мальчишки была потрясающая обертка с изображением расправившего крылья феникса. Красивая. Сначала тот попросил за нее два фантика с рыжей белочкой, на что ему были предложены все фантики, которые у Нисея тогда оказались с собой. Мальчишка задумался, засомневался, а потом не отдал обертки с фениксом. Решил оставить себе, осознав ее ценность, но... фантики это просто фантики. Какими бы красивыми они ни были, на них не купить еды, ими не оплатить проезд, взамен них не завести друзей. — Я буду тебя целовать за каждый выигранный тобой бой, — передразнивая интонации Жертвы и кривляясь, произнес Акаме, медленно опускаясь на самое дно, сворачиваясь в достаточно широкой ванной по-кошачьи клубком. — Тьфу! Не нужно! Слышишь?! Так — не хочу! И не буду... Глаза щипало от навернувшихся слез. Хрупкое тело чуть подрагивало от едва сдерживаемых рыданий. По щекам тонкими ручейками текла вода из душа, хлестала спину и плечи, забиралась в нос, полностью заложило левое ухо. Только здесь, пока слезы при всем желании нельзя было отличить от водопроводной воды, Нисей мог плакать — зло, исступленно, проглатывая очередную обиду. Там, за стенами ванной, он будет улыбаться и шутить в ответ, ехидничая и великолепно изображая, что у него в душе не осталось ничего святого. Там он будет король, а по совместительству валет и джокер при своей холодной, как льды Антарктиды, даме. Там он будет лжив от макушки до пят. «Любят не потому, что человек для тебя что-то делает... и не из-за того, что может он в будущем что-то сделать. Любят потому, что не могут по- другому — не могут не желать прикоснуться, не могут не хотеть вызвать на любимом лице улыбку, не могут не защищать, не беречь, не успокаивать, когда больно... Зачем же все, упрощая, так усложнять? — почувствовав, что к самым ноздрям подобралась вода в наполнившейся ванной, Акаме перевернулся на спину, подставляя свое лицо под хлесткие струи. Безумно хотелось смыть с себя эту погань, эти жуткие бесчеловечные слова, казалось, отпечатавшиеся на коже. Кнут и пряник. Так просто. Так сложно. — Почему мне так не везет? Почему кошмары раз за разом возвращаются, становясь все более отчетливыми и красочными? Это замкнутый круг? Я хожу по кругу... Замечательно! Значит, впереди меня ждет агония... и ад».

Мысли, глупые мысли не хотели вылезать из головы. Одна за другой вспоминались все побежденные Пары, все поверженные им противники — Бойцы с горящими глазами, заслоняющие своими телами жмущихся к ним испуганных Жертв или, наоборот, хмурых, уверенных в себе Жертв, одной рукой прижимающих к себе Бойцов, а второй ласково их поглаживающих, ободряя. Такие разные. Такие похожие. Один Бог знал, как же Нисей их ненавидел! Жгуче. Пламенно. Каждой клеточкой своего существа. И убивал. Молча. Жестоко. Пытался насладиться их болью, как будто бы чужая боль могла заглушить его собственную, черной дырой разрастающуюся в груди и высасывающую из него последние человеческие эмоции. Но несмотря ни на что, в его голове все равно сидели их образы — тянущиеся друг к другу губы, переплетенные пальцы рук, красноречивые взгляды. В самый последний момент перед заключительной атакой они словно нарочно демонстрировали ему близость своих отношений, свою любовь, рождая в его душе черную зависть и ненависть — обнажая его слабость. После этого Акаме уже не мог оставить их в живых... Почему-то безумно хотелось, чтобы и в его жизни случилось нечто похожее... когда-нибудь... просто... а не по обмену, чтобы чужое плечо выбило дверь в ванную, ворвавшись в его внутренний мир, чтобы любимые руки выключили эту проклятую воду, сомкнули на его плечах кольцо своих объятий и вытащили из этого проклятого места, где нет утешения, а есть только боль и страх. Вот оно что... Нисей усмехнулся. Даже сейчас он не переставал надеяться. Даже сейчас, когда связь исчезала у него на глазах, истончаясь, рассыпалась на отдельные ниточки, которые были такими слабыми, такими непрочными, что рвались от его собственного дыхания, таяли под ним, как мед на солнце. И вопреки всем описаниям разрыва связи больно не было. По крайней мере, не больнее обычного. Все так же пусто и тускло, тоскливо.
«Вот как оно бывает...Интересно, а видение, что я стою на краю пропасти, а на другом ее краю — Семей, тоже будет? Или нет?» — отстраненно думал Акаме, не замечая отчаянного стука в дверь и глухого полукрика-полухрипа:
«Я неудачно пошутил, глупый! Это была шутка! Слышишь? Не молчи!Умоляю, только не молчи!»

Погрузившись в почти бессознательное состояние, Нисей никак не отреагировал на прикосновение сильных рук, вытащивших его из ванной, на ласку тонких посеревших от волнения губ, прильнувших к его виску, на горячий успокаивающий шепот над ухом:
«Не уходи, родной. Не надо. Я не могу без тебя. Прости...»
Только утром, проснувшись в плену чужих объятий от мерного сопения в сгибе шеи, его сознание посетила кристально чистая мысль — иногда как бы больно тебе ни было, как бы ты ни старался убежать и спрятаться, как бы глубоко ты ни погрузился в пучину отчаяния, сорваться все равно не получится, потому что...
— Я ждал тебя, любимый...