***

Тем временем Луффи прыгал по лесу, катался на лианах, одним словом дурачился. Внутри острова все было по-другому. Здесь, этот тропический лес был наполнен звуками: птицы чирикали, перепархивая с ветки на ветку, внизу копошились животные, летали светлячки, солнечные лучи пробивались через густую крону деревьев и освещали кружившуюся в воздухе пыль, делая ее золотой. Все по-прежнему казалось волшебным и умиротворенным.
Неожиданный порыв ветра сдул с Луффи шляпу. Он последовал за ней и, не успев сгруппироваться, упал с оглушительным треском на землю. Когда в глазах посветлело, парень принял сидячее положение и стал озираться в поисках своей шляпы. Его взгляд остановился на ребенке, который стоял перед ним. Это была девочка лет десяти. С лучезарной улыбкой и золотыми, сияющими радостью, глазами. Ее лицо было покрыто веснушками, а золотые кудри падали с плеч. Она была одета в желтый короткий сарафан, перетянутый на поясе широкой красной лентой. Но была все растрепана, одежда в некоторых местах порвана. Она с интересом смотрела на незнакомца и улыбалась ему, как старому знакомому. И откуда она только появилась и что делает в этом диком лесу, остров же необитаем. Только Луффи хотел спросить ее об этом и о шляпе, как девочка звонко рассмеялась и скрылась в зарослях папоротника. Следуя внезапному порыву, пират побежал за ней. Ребенок был очень шустрым, так что Монки еле-еле поспевал за ней, даже с его скоростью. Он старался не упустить из виду золотую макушку, но, когда надежда догнать ее была потеряна, пират выбежал к огромному обрыву, с которого открывался потрясающий вид на море. Девочка сидела на краю, свесив ноги. Отдышавшись, Луффи сел рядом с ней, намереваясь расспросить ее. Но опять не успел, малышка запела:

Не спеша вползает, полночь,
В сердце тех, кто ждет от жизни больше,
Чем и жизнь дает…
Тот глупец наказан будет солнцем…

Мугивара сильно удивился, почему-то эта песня показалась ему очень знакомой.

- Эта песенка. Почему она так знакома мне? – Монки во все глаза смотрел на девочку.
Она улыбнулась искренне и тепло.
- Потому что ты очень любил ее. Но ты не помнишь, - малышка погрустнела, но тут же оживилась, - я напомню тебе.

Она встала, подошла вплотную к Луффи, взяла его лицо в свои маленькие ладошки и поцеловала в лоб. Тут же девочка вспыхнула золотым светом, который поглотил и Мугивару, погружая его в воспоминания…

Пустое столетие. Древнее королевство.

Ветер гуляет по горным склонам, приносит прохладу с моря и соленый влажный воздух. Колышет нежные побеги сочной травы. Где-то вдалеке слышно блеяние овец и колокольчик пастушка. Это воистину прекрасное место – неприступные скалы, с редкими холмистыми и зелеными склонами и необъятный, неукротимый океан.
На краю обрыва, уткнувшись носом в коленки, сидит мальчишка и плачет. Ветер играет с его черными прядями, щекочет нежную молочную кожу. К нему подходит барашек, несильно толкает его в спину, и тихо блеет, словно утешая. Но, ребенок пугается, отползает и начинает плакать еще громче. На шум прибегает девочка-пастушка. Загорелая, в выцветшем сарафанчике и вся в веснушках. Ее золотые локоны собраны в хвостик. Она не любит слез, особенно чужих.

- Ну, почему ты плачешь? Неужели испугался барашка? Еще и мальчик! Как тебя зовут? – ее звонкий смех разносится по округе.
Черные глаза встречаются с золотыми. Мальчик смотрит на нее, шмыгает носом, перестает плакать, утирает слезы и уверенно говорит.
- Луффи. И вовсе я не плачу!
- Я Чайри. Приятно познакомится, плакса!

Заливистый смех двух детей сливается воедино.

Это их первая встреча. Две противоположности. Девочка, словно дитя солнца и мальчик, словно дитя ночи. Но смех у них один на двоих.

А время все идет. Обрыв стал местом встреч. Сколько же тут всего было рассказано: мечты, надежды, ожидания. Но единственное, что никогда не умолкало – это смех. Он зовет ее Мугиварой, а она не понимает к чему тут шляпа. И снова смех. Они разные. Он принц, она пастушка. Он темноволосый, она золотоволосая. Его глаза черны и бездонны, ее светлы и лучезарны. Она напоминает ему соломенную куколку, а он ей маленького вороненка. Но различия их не волнуют. Они живут каждым моментом. Девочка поет песню, которую он полюбил всей душой, а мальчик рассказывает ей истории, от которых она в восторге. Дни сменяются днями. Время идет.

Так родилась их крепкая дружба.

Года летят, они растут, им обоим же по двенадцать лет. Но они всегда вместе, друзья не разлей вода. Они знают все друг о друге. Каждую мелочь, каждую деталь, каждую искринку в глазах. Луффи знает, что она мечтает связать свою жизнь с книгами, помогать людям, увидеть мир, то, что она терпеть не может клубнику и просто обожает старинные легенды и истории. Чайри знает, что он не хочет становиться королем, что он мечтает отправиться в плавание, стать знаменитым путешественником, что он обожает пищу в любых количествах, и что он разговаривает во сне.
Он продолжает звать ее Мугиварой, а она дуться на него.
Сумерки. Они сидят под большим деревом. Она поет песню, он лежит у нее на коленях. Рядом снуют барашки. Последние лучи солнца освещают их умиротворенные лица. Луффи резко садится.

- Знаешь, Муги, давай, когда вырастем, вместе отправимся в путешествие. Ты сможешь увидеть мир, услышать разные истории, а я стану путешественником. Нам не придется расставаться. Мы всегда будем друзьями, - лицо мальчишки светится счастьем.
- Это здорово, Луффи! Конечно! – девочка копирует его улыбку.

Он протягивает ей мизинец. Она хватается за него своим.

Это клятва на века. Клятва вечной дружбы.

Проходит еще время. Каждый день наполнен улыбками и радостью, смехом и добротой. Но жизнь жестока. Приходит чума и забирает солнечную девочку. Все, что она успевает сказать, льющему слезы мальчику.

- Пообещай мне, Луффи, что ты станешь хорошим королем. Что твой народ ни в чем не будет нуждаться. Что люди не будут умирать напрасно, как сейчас от этой глупой болезни. Что они будут улыбаться так же, как улыбалась я. Что ты сам будешь улыбаться так же. И никогда не будешь грустить. Ведь путешественники не могут быть хмурыми. Они идут вперед и всегда, неизменно, с улыбкой на лице. Пообещай мне.
- Обещаю.

Обещание в тишине. И громкий плач.