Иногда же чайная церемония отходила далеко от понятий дзен, и виной тому были неправильный поход самураев или те цели, которые ими ставились. В чайной комнате Хидэёси, известного своей искушенностью в художественных вопросах, даже деревянные балки были покрыты золотом, что никак не согласовывалось с принципами саби. Часто чайная церемония была средством обретения политических дивидендов. Результатом таких собраний могла стать информация, полученная у гостей, политическая поддержка, подтвержденная присутствием на церемонии, товарищеские связи, укреплявшиеся в компаниях, подношения бесценных чайных сосудов и иные земные выгоды. За чашкой прекрасного чая могло планироваться даже убийство, и известно, что, по крайней мере, два раза совершалось и собственно убийство. Говорят, что чайный мастер Сэн Рикю однажды отразил удар меча с помощью своего чайного ковшика. Като Киёмаса как-то пошел на чайную церемонию, проводившуюся соперником, которого он мечтал устранить. Он надеялся на то, что тот будет так увлечен ритуалом, что Киёмаса сможет неожиданно поразить его копьем. Но мастер был столь бдителен и осторожен, что Киёмасе так и не удалось застать его врасплох. Понятно, что ничто не могло быть дальше от идеалов дзен, но ведь Като Киёмаса и не имел отношения к дзен, будучи убежденным последователем Нитирэна. Даже когда чайная церемония проводилась со всей тщательностью, требуемой дзен, в ней присутствовал потенциал социального соперничества. Путь чая отличал эстета от невежды и проводил грань между терпеливым и торопыгой. Он раскрывал наличие или отсутствие самоконтроля, необходимого самураю как в занятиях зазэн, так и на поле боя. Он мог обнаружить его неспособность сосредоточиться, противостоять давлению. Тем самым путь чая становился словно бы критерием "личного отбора". В чайной церемонии самурай упражнялся в особом военном искусстве, где вместо меча у него был только ум, а единственной защитой оказывались эстетические познания, владение которыми было не менее необходимо, чем владение оружием.